Благоукрасители храма

Переступая порог храма преподобного Серафима Саровского, мы попадаем в особую духовную атмосферу, и этому в немалой степени способствует его внутреннее оформление. На стенах изображены библейские сюжеты и основные моменты жития Серафима Саровского.
Свод украшен образами Спасителя, Богородицы с омофором в окружении ангелов. Перед иконами горят свечи.
«Благотворителей, благоукрасителей, жертвователей святого храма сего да помянет Господь Бог во Царствии своём», -
слышим мы молитвы во время богослужения.
Благоукрасителями шумерлинского храма были местные художники.
В канун 30-летия храма состоялась встреча с одним из них –
Михаилом Колчиным.

  • Расскажите, пожалуйста, кто и когда предложил вам расписать храм? Были ли вы готовы к такой работе?
  • В конце 80-х – в начале 90-х годов, во времена неопределённости государственного устройства, у меня проснулось сильное желание писать картины на духовную тематику. В эти годы было написано мной немало стихов, отражающих особенности времени и состояния людей. Я начал ездить, когда на мотоцикле, когда на машине, по церквям, по заброшенным монастырям, многие из них зарисованы мной с натуры. Начал писать иконы. Спасителя, Божией Матери, святых…
    У меня большая родня, которая стала просить написать образы и для них. Так начали расходиться написанные мною иконы по родным и знакомым. Одна из них – Владимирская икона Божией Матери — находится в Америке, мать заказала для живущей там дочери. Чтобы икона стала святыней, её обязательно надо освятить. И мои иконы, прежде чем разместить в доме, носили в храм для освящения. Там поинтересовались об авторе этих икон и таким образом вышли на меня.
    Был 1990 год. В храме к тому времени были окончены малярные работы. Приехали ко мне домой отец Силуан с Марией Фёдоровной и говорят, что видели мои работы, предложили расписать храм. Я посчитал это слишком ответственным и серьёзным делом. Передо мной встал вопрос: смогу ли я? Правда, опыт росписи стен у меня был, но это мне казалось совсем другим. Во-первых, нужно благословение, а во-вторых, позволит ли мне здоровье? Ведь придется работать на высоте, и площадь не малая. «С Божией помощью всё будет нормально, надо положиться на Бога»,- сказал тогда отец Силуан. Они уговорили меня, подбодрили, и батюшка благословил.
  • Что предшествовало непосредственной росписи храма?
  • Я столкнулся с тем, что нигде не было иконографического материала по житию Серафима Саровского. Это сейчас всяких материалов полно, а тогда не было. И тут мне пришлось по семейным делам ехать на Украину. В метро, в киоске, на глаза попалась чёрно-белая книжечка с иллюстрациями жития Серафима Саровского. Для меня она была тогда ценной находкой. А ещё отец Силуан подарил бумажный календарь с изображением Серафима Саровского посередине, а по краям — раскадровка в овале со сценами из жития в жёлто-синей раскраске. Эти два материала стали опорными. Я на их основе разработал свои эскизы. Каждый из них обсуждали с батюшкой — сядем на лавочке и все рабочие моменты обсудим.
    Мной был сделан макет росписи храма 1:10. Ездили с ним к митрополиту Варнаве на утверждение, и после его благословения приступили к работе.
  • Как удавалось совмещать вашу основную трудовую деятельность с росписью храма?
  • Я тогда был начальником бюро эстетики Шумерлинского завода спецавтомобилей. Руководство завода поддержало такое богоугодное дело и отпускало меня с работы пораньше – в 16 часов. К тому времени меня уже ждала машина отца Силуана, и мы ехали в храм. Там меня кормили ужином, после чего я приступал к работе. Залезал на установленные деревянные леса и работал до 11–12 часов ночи. Четыре с половиной года всё моё свободное время, все выходные были посвящены росписи храма.
  • С какими трудностям столкнулись во время работы?
  • Основная трудность заключалась в том, что поверхность была неподготовленной — неровной, выщербленной. К тому же была покрашена нитроэмалью, чего ни в коем случае нельзя было делать. А ведь поверхность – основа для росписи, так же, как фундамент для дома. Ведь для краски должно быть сцепление, адгезия.
    Чтобы роспись сохранялась надолго, должна быть приточно-вытяжная вентиляция, а в нашем храме её тогда не было. Правда, позже пробовали установить какую-то вентиляцию, но она больше гремела и грохотала, чем вытягивала воздух. Когда много народу, начинает образовываться конденсат и течь по стенам, на стены садится и сажа. А ещё я узнал, что стены мыли стиральным порошком, и не раз. Разве можно роспись масляными красками мыть порошком?
    Но, слава Богу, роспись простояла 13 лет, только потом ей потребовалась реставрация. Тогда ко мне опять обратились, но у меня болела жена, которой был нужен постоянный уход, и я отказался, а предложил Владимира Сапожникова, который с тех пор и поддерживает стены и росписи, при необходимости их подкрашивая.
  • Не сложно ли было писать на библейскую тематику, наверное, тут своя технология?
  • В технологии проблем не было. Работу начал с росписи самой высокой части — купольной. Центральный свод тоже мной расписан. Сложно для того, кто рисунком не владеет. Краска-то ладно, самое главное — должен быть рисунок. А с рисунком у меня все в порядке. Я же отличником был и в художественном училище, и в институте. Для человека умеющего все в его руках. Однажды у Репина спросили: «Что можете, а что не можете?» Он ответил: «Что вижу, то могу».
  • Вы и иконы рисовали для храма?
  • Иконы тоже рисовал. Там у меня икона Казанской Божией Матери, Блаженной Ксении Петербуржской, Иоанна Кронштадского, Николая Чудотворца. Раньше они были без рамок и от свеч в некоторых местах были прожжены. Но, в основном, все сохранилось хорошо. На иконе Николая Чудотворца я оставил свою подпись. На находящейся рядом иконе «Скоропослушница», привезённой с Афона, тоже есть отметка автора работы.
  • Вы работали вдвоём. Расскажите о напарнике.
  • Мы работали вместе с художником Александром Шматкиным. В основном, библейские сюжеты на стенах расписаны им, в алтаре также его роспись.
  • Довольны ли вы своей работой?
  • Мы с Александром добросовестно отработали, но всё же с трепетом ждали комиссию. Всегда волнительно получать оценку за свой труд. Приехала комиссия из Троице-Сергиевой лавры с митрополитом Варнавой. Я говорю отцу Силуану: «Уж скажи, что будут говорить про нашу работу, какой результат?» Волнуюсь, переживаю. После отъезда комиссии батюшка ответил: «Они говорят, что просто не ожидали, что на периферии такие мастера есть». Я перекрестился. Эти слова для меня были самой большой наградой.
  • Четыре с половиной года вы, получается, практически жили храмом. Чем запомнился вам этот период?
  • Здесь я узнал отца Силуана, замечательнейшего, открытого, светлого, искреннего человека. С ним было легко общаться и работать.
    За это время я и сам стал частью прихода, работал на лесах и слушал богослужения, молитвы. Прихожане интересовались моей работой, и общение у нас было на разные темы простое и приятное. Бабушки молились за меня. В этот период у меня родились строки, посвященные нашему храму. Мы стихотворение с другом размножили и раздали прихожанам.
    Но были и те, кто, не понимая ничего в живописи, придирался к моим работам. Однажды под их влиянием отец Сергий начал выказывать свое недовольство моей росписью, и я бросил работу. Но затем опять-таки отцом Силуаном были разрешены все недопонимания, и работа продолжилась.
    Пришлось мне быть свидетелем и несправедливых, на мой взгляд, гонений на глубокоуважаемого мной отца Силуана. К сожалению, он, в силу своей простоты, не смог противостоять козням людской зависти. Я наверху на лесах работаю, а внизу «двадцатка» совещается, слышу разные мнения, в том числе и чернящие батюшку. Как же так, что же это такое? Многие были не согласны с обвинениями в адрес отца Силуана и попросили меня повезти их с ходатайством к митрополиту Варнаве. Я, поддерживая их точку зрения, согласился. Иван Чекушин, Иван Тимошкин, Алаева и ещё кто-то, к сожалению, фамилию подзабыл, поехали в митрополию. Мы зашли, а наши толкают меня вперёд, чтобы я изложил нашу просьбу. На наши слова митрополит ответил: «Я вашей церкви хочу только хорошее. А что я могу сделать, если у меня семь заявлений лежит? Он и сам просит, чтобы его перевели в Хормалы». Так отца Силуана перевели в другую церковь.
    Затем случилась беда. Я никогда не захожу в храм, не побывав на его могиле. До сих пор считаю его настоящим настоятелем, истинным строителем храма, пастырем, каковых мало.
  • После росписи шумерлинского храма обращались ли вы в своем творчестве к религиозной тематике?
  • Любой опыт всегда может пригодиться. И у меня опыт работы на духовную тематику получил свое продолжение. На меня вышел настоятель новой Оренбургской обители отец Михаил. Буквально в прошлом году я закончил написание икон для этой обители: «Господь благословляющий» метр в ширину и 2 метра в высоту, Казанской Божией матери, Великомученицы Варвары, отреставрировал две старые иконы. Работал я дома, все рабочие моменты обсуждали по скайпу.
    По мере своего здоровья я продолжаю работать. Ко мне обращаются с просьбами нарисовать ту или иную картину, и я с удовольствием рисую, в том числе и на духовную тематику. Ведь художник не может не рисовать. Всё в моих руках.

М. Колчин
Серафим (огненный)
В Шумерлинском Божественном Храме,
Будто ангел бесплотный, незрим,
Постоянно присутствует с нами
Преподобный отец Серафим.
Ему имя дано не случайно.
Он, как пламень церковной свечи,
Свет своим существом излучая,
Изгонял мрак духовной ночи.
Он, в сердцах Дух Любви пробуждая,
Сам был ярким примером тому
И, молитвой творцу угождая,
Стал иконой в Господнем Дому.
Светлый пастырь, Духовный Целитель,
Пред тобой преклоняюся я,
Церкви нашей – святой покровитель,
К тебе — взор мой, молитва моя!
«Святый отче Серафиме, моли Бога о нас».

Марина Ветликова.

Автор записи: anna

Комментарии:

Добавить комментарий