30 октября в России отмечалась одна из скорбных дат — День памяти жертв политических репрессий. Для миллионов семей события тех далеких лет еще долгое время отзывались недобрым эхом.
Мой дедушка, Петр Тимофеевич Тимофеев, 1901 года рождения, был выходцем из сравнительно зажиточной крестьянской семьи, проживавшей в деревне Новые Мадики Ядринского уезда. Глава семейства, Тимофей Максимович Максимов, был работящим крестьянином-собственником, не государственным, не казенным, а именно крестьянином-собственником. В первом браке у него детей не было. От второго брака родились Иван, Фекла, Клавдия (умерла сразу же), Петр. Сыновья росли работящими, физически крепкими. На них Тимофей Максимович получил землю – царский надел. Были у него своя мельница ветряная, дом, постройки, живность, инвентарь. Сыновья получили 4-классное образование.
В годы Гражданской войны обоих сыновей, Ивана и Петра, мобилизовали в Красную Армию. Между собой братья договорились: если кто-то из них погибнет первым, то второй привезет хоронить погибшего на родину. Погиб Иван. А Петр в 1922 году женился на Марфе Арсентьевой. Казалось бы, жить и радоваться, но в стране началась повсеместная коллективизация. Крестьян стали насильно загонять в колхозы со всем имуществом, что у них было. Дед, П.Т. Тимофеев, категорично отказался, тогда его стали душить налогами, штрафами, несмотря на то, что вся работа в хозяйстве велась своим трудом, а не наемной рабочей силой. Но в семье деда жил одинокий родственник, которого в Аликовском райисполкоме посчитали наемным работником, а значит, деда – типичным кулаком, «врагом народа». Т.П. Тимофеева лишили избирательных прав в 1928 году (из архивной справки), а в 1930 году все конфисковали: дом под правление колхоза забрали, усадьбу, живность, постройки, инвентарь – все в колхоз. Тимофеевы успели спрятать лишь бабушкину свадебную монисту из царских серебряных монет. Эту монисту бабушкин отец вынес, надев под рубашку, и закопал под дорогой, по которой гоняли домашний скот. Когда семья вернулась из ссылки, монисту откопали. Эта мониста пригодилась, когда бабушка выдавала замуж свою дочку.
В сопровождении чиновников Аликовского райисполкома всю семью деда сопроводили до железнодорожного узла, и всех членов семьи отправили за пределы Чувашской АССР, в Нижний Тагил. Самое страшное, что не пожалели маленьких деток – нельзя было их оставить у родных (одной дочке, Дарье, было больше года, Фекле не было и года, а моему отцу – Маврикию Петровичу Петрову, шел пятый год). На новом месте, в спецпоселении, жилось холодно и голодно. Дочек родители похоронили, да и сама бабушка заболела чахоткой. В итоге выжили дед, бабушка и мой отец. Бабушкин брат, Егор Арсентьев, насобирал у церкви милостыню деньгами, как раз на проезд до Нижнего Тагила, и вывез оттуда украдкой мою бабушку с малолетним сыном в свою деревню Паймурзино. Прятали беглецов в подполе. Известие о том, что семья П.Т. Тимофеева съехала из мест ссылки, дошло до работников Аликовского райисполкома, они приходили в бабушкину деревню с проверкой, но никто не выдал тайну. А дед поехал в Москву, добиваться правды, к Михаилу Калинину – «всесоюзному старосте». И ему удалось попасть к нему на прием. Дед получил документ, подтверждающий, что семья была сослана незаконно. Приехав в Новые Мадики, семья жила поначалу у соседей. Потом им выделили под жилье баню. Восстановили в избирательных правах. В 1938 г. вступили в колхоз. Естественно, о возврате отобранного имущества и живности не было и речи.
Такова история моей семьи, история полная трагизма, написанная горькими слезами реальных людей…
По реабилитации жертв политических репрессий в Чувашской Республике учеными-историками ведется большая работа. Выпущена Книга памяти жертв политических репрессий: советской интеллигенции, священнослужителей. Книгу памяти пострадавших в годы повсеместной коллективизации планируется выпустить в печать в 2015 году. Ученые-историки работают с архивными документами, что есть в наличии.
А. ПЕТРОВА (п. Дубовка).
Комментарии: