«Оборона Аджимушкайских каменоломен – трагический эпизод в Великой Отечественной войне 1941—
В мае 1942 года советские войска Крымского фронта, оборонявшие город Керчь, были вынуждены эвакуироваться на Таманский полуостров. Прикрытие эвакуации осуществляла войсковая группа под руководством полковника Е.М. Ягунова». После окончания войны этот трагический эпизод фактически замалчивался и стал достоянием широкой общественности только в 1960-х годах.
Разгром танкового эшелона
Ну вот и всё, закончились пятимесячные краткосрочные офицерские курсы под названием «Выстрел»; сданы экзамены по теории, топографии, материальной части, и теперь они уже не курсанты, а младшие офицеры Красной армии.
8 мая 1942 года начальник Красноусольского военного училища зачитал приказ о присвоении им звания «младший лейтенант». Группа была сформирована из бывших механизаторов, выпускников ФЗУ (фабрично-заводских училищ) с территории Поволжья, в основном из Чувашии, Татарии и Мордовии. Всего лишь полгода назад они были сугубо гражданскими парнями и убирали с полей урожай.
Иван Кондрашкин со своими друзьями Никоном и Алёшей призывался в армию через РВК города Шумерли, хотя родом они были из Красночетайского района. Все трое получили направление в 57-й запасной танковый полк на должности командиров танка, под Самару. По прибытии в район дислокации полка их сразу же направили на вокзал, где формировался танковый эшелон. В штабе пояснили, что их материальная часть уже находится на платформе, а после погрузки они познакомятся с вверенным им личным составом.
Эшелон был сформирован из платформы с зенитным расчётом и пулемётными установками, вагонов роты охраны, цистерн с горючим, платформ с танками, которые пришли прямо с завода. В середине состава находились пассажирские вагоны для офицерского состава и кухня, далее опять платформы с танками, а замыкали эшелон вагоны с боеприпасами и теплушки с солдатами (механиками и стрелками).
Первое время эшелон двигался только ночью, днём его загоняли на дальние полустанки, где солдаты как могли маскировали свои танки. Но, проскочив Сталинград, эшелон на всех парах полетел на юг Советского Союза. Все солдаты и офицеры терялись в догадках: куда же их направили и к кому они спешат на помощь?
Под Краснодаром попали под первую бомбёжку. Сначала в небе появились истребители – юркие «мессершмиты», а затем и бомбардировщики «фоке-вульф». Не успели они произвести первое бомбометание, как в небе появилась эскадрилья наших истребителей «Яков». После того как загорелись четыре фашистских бомбардировщика, остальные под прикрытием истребителей поспешили ретироваться. «Ну, слава Богу, пронесло!» — радовались солдаты и офицеры.
Ночь 14 мая они простояли в портовом городе Темрюк, решался вопрос о снятии танкового эшелона с платформ. Приняли решение двигаться по железной дороге.
Утро 15 мая выдалось ясным и солнечным, эшелон медленно двигался по железной дороге, вот уже показались окраины города Керчи. В это время в небе появилась эскадрилья немецких бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Первое бомбометание – загорелись паровоз и цистерны с горючим; второе бомбометание – взлетели на воздух вагоны с боеприпасами и солдатские теплушки. Выполнив свою миссию, бомбардировщики совместно с истребителями начинали на бреющем полёте расстреливать наших солдат и офицеров, которые через поле бежали к каменоломням, чтобы в них укрыться. Бежал среди них и Иван с товарищами.
После того как улетел последний самолёт, Иван поспешил к догорающему эшелону. Около штабного вагона они нашли тяжелораненого начальника эшелона, который, несмотря на большую потерю крови, отдавал приказы. Прекрасно понимая, что жить ему осталось немного, командиром отряда он назначил капитана Николая. Постепенно около вагона собрались все уцелевшие солдаты и офицеры. Полковник пояснил, что их задача была в том, чтобы помочь осаждённым морякам в Севастополе, но так получилось, что они не добрались даже до Керчи.
«Сынки, — начал он свою речь, — немцы уже взяли Темрюк, через несколько часов они будут здесь, поэтому нужно будет отнести в каменоломни уцелевшие вооружение и боеприпасы, провиант, составить списки и похоронить погибших, отправить донесение в штаб 47-й армии Крымского фронта о разгроме танкового эшелона с Поволжья, замаскироваться в каменоломнях и организовать круговую оборону».
До глубокой ночи солдаты и офицеры заносили в штольни всё, что осталось от разбитого эшелона и что впоследствии помогло им выжить в течение полугода.
Партизанская жизнь
Утром 16 мая появились немецкие разведчики на мотоциклах. Обследовали разбитый эшелон и уехали, не заметив ничего подозрительного. Затем появились тягачи с солдатами и растащили всё, что осталось, с железнодорожного пути. Выставив караул, немцы уехали в направлении Керчи.
Полковник умер на следующий день, документов при нем никаких не нашли, кроме маленькой иконки с изображением Николая Чудотворца и золотого нательного креста. Похоронили его прямо в отдельном гроте каменоломни. Капитан Николай взял командование на себя.
Однажды на дальний караул, который нёс Никон, вышел военный с петлицами младшего политрука; он был неопрятно одетый, заросший щетиной, с копной грязных нестриженных волос. Он попросил воды, потому что его фляжка была пуста. Никон, оставив политрука на попечении напарника, сбегал в подразделение и принёс еды и воды. Разговорились; оказалось, что политрук — почти земляк, родом из Нижегородской области, просто родился на противоположном берегу реки Суры. Политрук рассказал, что до войны он работал секретарём парткома завода, на войне с самого начала. Дружески попрощавшись, они разошлись в разные стороны; но никто из них не знал, что их встреча состоится через несколько месяцев в совершенно других условиях.
Раненые уходили из жизни на глазах. Среди «обитателей» каменоломен не было ни одного медработника, и никто из них не знал о применении многочисленных лекарств, которые разведчики приносили из своих рейдов. Командир дал задание Ивану найти и привести врача. Разведгруппа быстро нашла и привела в грот фельдшера, который до войны работал в районной больнице. Его очень удивило обилие медицинского инвентаря и лекарств. Сразу же была организована медицинская группа из физически здоровых солдат, и при свете керосиновых ламп начались операции.
Через двое суток фельдшер Гавриил пошёл домой навестить семью. От боевого охранения он отказался. Как потом оказалось, зря. Его выследил местный полицейский и навел на каменоломни немецких солдат. Фельдшера они расстреляли сразу вместе с караулом, а затем добили раненых. Всего было расстреляно 54 воина. Впоследствии их захоронили в этом же гроте.
Позже Иван с разведчиками нашёл этого предателя, полицейского старосту, который уже перебрался в соседнее село. С приходом немецких войск он добровольно пошёл к ним на службу. За это предательство он получил в награду орден «Золотой крест», тысячу рейхсмарок и две коровы. Иван сухо зачитал ему смертный приговор и разрядил всю обойму в предателя. Хоронить его не стали, оставили труп на съедение голодным собакам, которых было много в округе.
Наступила осень, пошли проливные дожди. Командир понимал, что в условиях зимы им не выжить. А где сейчас проходит линия фронта – не знал, поэтому дал приказ готовиться к длительному походу. Солдаты чинили обувь, одежду, понимая, что быстро они к своим не выйдут. План был таков: из каменоломен пройти вдоль железной дороги до Темрюка, а затем вдоль побережья Азовского моря двигаться в сторону Ростова.
Охрану, которую тогда осуществляли румынские войска, сняли быстро и без шума, потому как румыны особого рвения к службе не проявляли, и боевое оцепление было лишь на бумаге, их больше интересовали русские женщины.
Захватив у румынских войск десяток конных подвод, погрузили на них вооружение и продукты. Отряд двинулся вдоль железной дороги. Первое боевое крещение произошло в окрестностях Темрюка. Партизаны появились неожиданно и так же быстро исчезли, что немцы не успели даже организовать преследование. Зато, просчитав, что отряд движется на север, стали устраивать засады.
При каждом таком столкновении отряд терял бойцов, появились раненые, но останавливаться было нельзя. И вот наконец-то разведчики доложили, что фронт недалеко, слышна артиллерийская канонада.
Подойдя поближе к фронту, разведчики нашли проход через болото. Оставив в лесу подводы с тяжелоранеными и охрану (за которыми впоследствии вернулись), отряд без единого выстрела перешёл линию фронта. Радости у солдат и офицеров не было предела – наконец-то они у своих. Проведя почти полгода в катакомбах, воины успели обрасти, у многих появились бороды.
Поход через линию фронта
Но радость была преждевременной. На следующий день появилась бригада из сотрудников СМЕРШа, и всех солдат и офицеров поместили в отдельный барак, выставили оцепление.
На запрос в штаб армии, был ли разгромлен 15 мая под Керчью танковый эшелон, был получен положительный ответ, а вот о существовании отряда воинов Поволжья штаб 47-й армии ответить затруднился, поэтому направили несколько офицеров из штаба. Сотрудники СМЕРШа видели в солдатах и офицерах, побывавших в окружении, шпионов и дезертиров. Допросы продолжались целый месяц.
Однажды всех солдат и офицеров построили на плацу. Оказалось, приехала комиссия 47-й армии. В основном это были политработники, в их составе присутствовал бывший младший политрук, гладковыбритый, в новенькой форме с петлицами теперь уже старшего политрука. Он, конечно, узнал Никона, который когда-то его, оборванного и грязного, накормил и дал воды, но виду не подал.
На следующий день был зачитан приказ о лишении офицерских званий и о направлении всего личного состава в штрафной батальон Крымского фронта. А Никон был расстрелян перед строем как трус и дезертир, так как в его объяснительной нашли фразу: «При бомбёжке я испугался и спрятался в катакомбах». Что ещё мог написать девятнадцатилетний деревенский мальчишка, когда на него сверху падали бомбы, а истребители охотились за убегающими солдатами?! Хотя Иван понимал, что это политрук убирал свидетеля, который видел его в неприглядном виде в катакомбах, но ничего не мог поделать. Кроме Ивана и командира, никто не знал о закопанных в каменоломнях документах солдат и офицеров.
В первом же бою командир погиб, а Иван был тяжело контужен в голову, и когда через два месяца оклимался, то совершенно забыл и об училище, и об Аджимужкайских каменоломнях. Офицерского звания ему не вернули, направили в пехоту, в 43-ю стрелковую дивизию, а после очередного ранения – в 150-й стрелковый полк. А так как в то время не было такого названия, как снайпер, то в его военном билете в графе 17 «Должностная квалификация» стоит запись «стрелок».
Иван всё время рвался к танкам, и только под конец войны попал сначала в 86-й гвардейский полк тяжёлых самоходных танков, а затем в 232-й такой же полк, в котором и закончил войну.
После демобилизации он вернулся в Шумерлю к отцу, который проживал в бараке посёлка Сура-водокачка. Водокачку его отец охранял всю войну как объект стратегического назначения. В этом бараке он сыграл свадьбу с красавицей Анастасией и прожил с ней до самой своей смерти. У них родились три сына: Николай, Виктор и Александр.
Иван всю свою рабочую жизнь посвятил заводу «Большевик», впоследствии химическому заводу. И лишь в 1960 году, когда отец принёс ему статью в одном из журналов о защитниках Аджимушкая, он вспомнил всё: уборку урожая 1941 года, призыв в армию, военное училище, танковый эшелон, каменоломни, переход линии фронта, предателя-старосту, расстрел Никона…
Иван (на фото) много раз писал в архив Советской Армии, но ответа не получил. Затем он всё это рассказал сыну Вите.
Спустя пятьдесят лет его сын начал писать книгу «Сурская речная сага. Сказание о жителях города Шумерли». И вот теперь он представил главу (в сокращенном варианте) из этой книги на суд читателей.
В. КОНДРАШКИН.
Комментарии: